[2Blood3]

15.06.2014 в 12:27

Пишет  Elle-r:

"Без страха", Mid~, Elle-r

Название: Без страха
Автор:  Mid~
Иллюстратор:  Elle-r
Бета:  RyzhayaVredina
Пейринг: Наруто/Саске
Рейтинг: 18+ (NC-17)
Жанр: романс
Размер: макси (40к слов)
Предупреждения: АУ, ООС, омегаверс
Дисклаймер: все права на героев принадлежат Кишимото М.
Саммари: Саске знает, что удача любит дерзких. Его положению не позавидуешь - еще в раннем детстве он был продан в рабство, и все, что его ждет - тяжелая работа до самой смерти. Но он готов бросить вызов судьбе и перехитрить ее. Главное, в последний момент не испугаться самого себя.
скачать

Глава первая, в которой судьба Саске решается одной случайно брошенной фразой, но сам он этого еще не знает



Учиха Саске взял поднос с кофе и вошел в зал.
Орочимару принимал сегодня уже второго клиента, и он с ног сбился, выполняя мелкие поручения и указания. Двигаясь бесшумно, стараясь остаться незамеченным, Саске подошел к столику и поставил поднос.
Новый клиент был в том возрасте, когда мужчины начинают стремительно терять привлекательность и волосы. Но он принадлежал к редкой породе, которую годы щадят. Его красивое лицо, лишь чуть тронутое сетью морщинок у глаз и губ, вызывало желание посмотреть на него снова. Было в нем что-то неправильное. Глаза, светло-голубые, смотрели холодно и расчетливо, в то время как губы улыбались тепло и почти искренне. Военная выправка в сочетании с аристократичными манерами делали его облик благородным. Саске сразу понял – перед ним следует кланяться ниже, чем перед обычными гостями.
Нацелился клиент на лучший их «товар».
Неджи разложили на кушетке. Кабуто, довольно известный в определенных кругах медик, помогал клиенту оценить раба. В этот момент Неджи приказали открыть рот. Кабуто просунул пальцы и надавил на корень языка. Рвотного рефлекса не было, Неджи только прикрыл глаза и подался вперед. У него была течка, на прикосновения альфы, даже нейтральные, он отзывался всем телом. Саске видел, что на клеенке под его задницей уже блестит лужица смазки.
Учиха почтительно опустил глаза и сделал шаг назад, пока не заметили, куда он смотрит. Орочимару не обращал на него внимания, значит, для него работы нет, можно отдохнуть. Хотелось сесть, от беготни и бессмысленной суеты ноги просто отваливались, тем более в строгом кимоно двигаться было тяжело, неудобно, приходилось сдерживать шаг и все делать быстро, но плавно, контролируя каждое движение.
Даже слуги у Орочимару должны были выглядеть и держать себя идеально.
Неджи негромко вскрикнул. Осмотр подходил к логическому завершению. Кабуто передал клиенту свежую пару медицинских перчаток и, ухватив за колени, развел Неджи ноги.
Саске краем глаза следил, как насаживается омега на чужие пальцы, как призывно выгибается и лижет красные, словно обветренные губы. Странные существа эти омеги. Они с рождения обречены становиться рабами, но, в отличие от таких невольников, как Саске, у них судьба совсем иная.
Их забирают от родителей, когда им всего несколько месяцев, после того, как медицинский осмотр подтверждает, что ребенок – омега, и воспитывают в закрытых пансионах и школах. До совершеннолетия они не встречаются ни с кем из свободного мира – их обучают специально стерилизованные рабы-беты. О них заботятся, на них не жалеют денег. Воспитание одной омеги влетает в изрядную копеечку. Зато совершеннолетняя омега умна, начитана, следит за собой, понимает, как лучше себя подать, в курсе всех политических новостей... И голодна до секса, о котором знает только в теории.
Каждая омега стоит миллионы. И она окупает свою цену. Омеги – идеальные партнеры и в постели, и в быту, и в светской жизни. Они умеют развлечь, помочь советом, доставить удовольствие и даже вовремя стать незаметными. Не говоря уже о том, что с ними проблему наследников решить куда проще, чем пытаясь строить отношения со свободной женщиной-альфой или бетой.
Неджи позволили подняться с кушетки. Он с достоинством встал, накинул на плечи легкий халат в китайском стиле и, хотя его все еще потряхивало от возбуждения, аккуратно завязал пояс. Клиент улыбнулся ему и предложил руку, чтобы довести до кофейного столика и усадить на диван. Неджи откликнулся, пожалуй, чересчур охотно, и его нельзя было в этом винить: даже среди альф настолько привлекательные и харизматичные встречались редко. Саске стало скучно – чужое счастье никогда его не увлекало.
Орочимару знаком приказал Саске принести документы для расчета. Невооруженным глазом видно было, что сделка состоится.
Неджи стоил недешево, но и не слишком дорого. Странный белый цвет глаз отпугивал некоторых потенциальных покупателей. Когда Саске уходил, клиент завел с Неджи разговор о политике. Это тоже была проверка – сможет ли омега вникнуть в интересы будущего хозяина и, возможно, помогать ему.
Когда Саске вернулся и протянул Орочимару тонкую папку, беседа зашла в такие дебри, что он не понимал и половины из произносимых слов.
Естественно... Он же не имел образования вообще. Бетам из тех, что попадали в рабство, знания были ни к чему. Ценилась в них только работоспособность. И Саске, несмотря на острый от природы ум, не смог бы соперничать в разговоре даже с самой глупой омегой. Его дело – молчать и выполнять приказы, простые и понятные.
Орочимару достал из папки нужный договор, и Саске с вежливым поклоном протянул бумагу клиенту. Тот едва скользнул по нему взглядом, но все же, обернувшись к Орочимару, похвалил:
– У тебя хорошо подобран персонал. Будь он омегой, уверен, за ним бы выстроилась очередь.
Видимо, в клиенте говорило его хорошее настроение. Орочимару только рукой махнул.
– Таких, как он – сотни, но они ни на что не годны. Саске, можешь идти, больше ты здесь не нужен.
Саске еще раз поклонился, забрал поднос и выскользнул из зала.
Он злился. Конечно, родись он омегой, одной из этих сук, он бы сейчас тоже охмурил какой-нибудь денежный мешок и остаток жизни провел так, как ему бы вздумалось. Омеги вертели своими хозяевами как хотели. Они могли заниматься чем угодно, выбирать свою судьбу... Самая спорная их обязанность – секс с хозяином. Но и тут сучкам повезло, их тела были созданы для секса, они обожали секс, они не видели в сексе ничего унизительного. А при малейшей возможности начинали изменять, и на это в обществе закрывали глаза – по крайней мере, до тех пор, пока соблюдались внешние приличия и грязная правда не показывалась наружу.
Саске сомневался, что ему когда-нибудь доведется переспать с кем-то, не говоря о том, чтобы влюбиться. Еще пару лет, пока у него свежее смазливое лицо, он проработает прислугой у Орочимару, а потом его спишут на какую-нибудь грязную работу. На стройку, на рудники или на завод – куда угодно, где требуется мужской физический труд. Или еще хуже – его могут оскопить и отправить в один из закрытых пансионов, работать с юными омегами...
Раб-бета и есть настоящий раб, вещь, у которой нет возможности даже мечтать о лучшей жизни.
Саске принес поднос с кофейными чашками на кухню и принялся отмывать тонкий фарфор. Ему пришлось напомнить себе, что ему еще грех жаловаться. Он попал в рабство в раннем детстве, ему не пришлось отвыкать от свободной жизни. Его даже не подвергали гипнозу – эффективной промывке мозгов, чтобы превратить в ходячего робота, не умеющего самостоятельно думать.
Он остался человеком. Неполноценным, но человеком. И, что бы ни случилось, он не хотел терять это ощущение самосознания, возможность существовать внутри себя и в своих мыслях проживать другую жизнь, отличную от настоящей.

Глава вторая, в которой стремительно меняется будущее

Саске с ног падал от усталости.
За окном сгущалась ночь. Из-за пасмурной погоды навалилась непроглядная темнота, которую не могли разогнать горящие на улице газовые рожки. Приходилось везде зажигать лампы, а в комнатах омег не по одной – чтобы не портили зрение, читая.
За день он ни на минуту не оставался предоставленным самому себе. Для него всегда находилось дело. Вырвавшись из пансионов, мучающиеся от течек, напуганные и зачарованные собственным будущим, омеги вываливали на него и других слуг сотни приказов и требований, наполовину состоящих из минутных капризов.
Как будто само собой подразумевалось, что весь мир должен крутиться вокруг них. Просто потому, что они родились омегами.
В кабинет Орочимару, чтобы прибраться, Саске сумел попасть только за полночь. К его удивлению, хозяин кабинета все еще был на месте. Орочимару сидел за столом и изучал бумаги, заполненные мелким печатным шрифтом.
– Наконец-то, – заметил Орочимару, когда Саске вошел в кабинет и, аккуратно подобрав рукава рабочего кимоно, взялся за тряпку.
– Прошу прощения, – ответил Саске, без особого, впрочем, раскаяния. – Меня задержали в левом крыле.
Некоторое время он молча работал, переставляя с места на место вещи на полках и смахивая несуществующие пылинки. Орочимару тоже, казалось, вернулся к своим бумагам, но спустя какое-то время Саске почувствовал странную неловкость, такую, какую ощущаешь, когда за каждым твоим шагом и движением кто-то следит. Повернувшись, чтобы промыть тряпку, он подтвердил свои подозрения. Орочимару смотрел на него, словно видел впервые: острым, изучающим взглядом.
– Сядь напротив меня, – неожиданно приказал он.
Саске послушно отложил свои дела и сел на стул с жесткой спинкой, стоящий возле стола Орочимару.
– Ты когда-нибудь задумывался о будущем, которое тебя ждет? – спросил Орочимару, и Саске вздрогнул. Не прошло ни дня, когда он ощущал бы себя свободным от веревки, затянутой у него на шее, – от позорных напоминаний о том, кто он и какая судьба его ожидает.
Но меньше всего он ожидал такого вопроса от своего хозяина.
– Вы хотите меня перепродать? – сказал Саске и только потом спохватился, что, скорее всего, совершил ошибку, ответив вопросом на вопрос. Орочимару только усмехнулся.
– Нет. Ты хороший слуга, я планировал оставить тебя еще на несколько лет. Но ты думал о том, что ждет тебя потом, когда ты уже не сможешь служить здесь? И еще позже, когда ты станешь физически слаб и не способен работать в полную силу?
Саске отвел глаза.
Орочимару наверняка перепродаст его куда-нибудь на рудники. Там к сорока годам, а может и раньше, он успеет состариться, потерять здоровье и желание жить. В этот момент его спишут в какой-нибудь из домов призрения, умирать среди таких же, как он, жалких и ни на что не годных рабов.
Саске хорошо представлял себе, как это будет происходить: старое больничное здание с протекающей крышей, десятки кроватей в комнате, быстро расходящиеся болезни, кормежки раз в сутки несъедобной едой. Несколько месяцев там, и все: его холодное тело пихнут в мешок из грубого полотна и закопают на окраине кладбища, в общей могиле.
Яркая картинка будущего промелькнула перед его внутренним взглядом и потускнела, сменившись настоящим, в котором Орочимару смотрел на него с понимающей усмешкой.
– Ничего хорошего, правда? Прекрасно, что ты сам это осознаешь. Ты всегда казался мне неглупым. Хотел бы я развеять твои опасения, но правда в том, что, как только ты лишишься внешней привлекательности, твоя жизнь стремительно пойдет под откос. Тяжелая работа, недоедание, телесные наказания, – Орочимару машинально облизнулся, и сложилось впечатление, что ему понравилось перечислять ожидающие Саске проблемы. – Я вижу, что даже здесь тебя порой заедает гордость, когда ты вынужден выполнять чужие приказы. Что же будет дальше?
– Я привык. Привыкну и там, – сухо ответил Саске.
– Может, да. Может, нет. Есть вещи, с которыми сложно смириться человеку, лишенному рабской психологии. А ты именно такой, – Орочимару подался вперед, вперив взгляд в лицо Саске. – Поэтому ты мне нравишься. Ты еще не сломан. Это, конечно, вопрос времени. Рано или поздно ты сорвешься. Либо ты сам надломишься изнутри, либо попытаешься бороться – и система тебя раздавит, в прямом смысле слова влезет в твои мозги и перетряхнет там все. Недавно вошла в моду лоботомия – ты не слышал о ней? Идеальная замена гипнозу. Если тебе посчастливится выжить после нее, то ты навсегда потеряешь свое «я». Поразительный эффект.
Саске медленно качнул головой. Нет, этого он сделать не позволит. Он всегда будет осторожен. Его личность – это все, что у него осталось своего, он не позволит ее отнять.
Словно прочитав его мысли, Орочимару покачал головой.
– Бесполезно. Хотел бы я помочь тебе, но нет такого закона, который бы позволил дать свободу тому, кто однажды ее потерял. А оставаясь рабом, ты сам не замечаешь, как с каждым днем теряешь все больше внутренней свободы, вслед за внешней…
– Если позволите, я вернусь к работе, – резко оборвал его Саске, вставая. Он знал, что совершает грубость, но чужие слова неожиданно задели за живое. Зачем Орочимару сказал ему все это? Разговорился от скуки или просто издевался? Хотел заползти ему в душу и посмотреть, как он отреагирует?
В любом случае, чего бы он ни добивался, Саске больше не хотел его слушать. Страх перед немедленным наказанием оказался слабее, чем страх перед тем будущим, которое сейчас обнажило перед ним свой уродливый облик.
– Не торопись, – мягко остановил его Орочимару, жестом показав занять свое место. – Это я и имел в виду, когда говорил о твоей гордости.
Саске мотнул головой, пытаясь сказать, что дело не в гордости. Послушно опустившись обратно на стул, он отвернулся, скрывая нарастающее волнение.
Орочимару еле слышно вздохнул и побарабанил пальцами по столу.
– Знаешь, Саске, я долго сомневался, можно ли довериться тебе. Ты достаточно дерзок, но умеешь вовремя прикусить язык, это неплохо. Я думаю, мы можем попробовать сотрудничать.
Сотрудничать? Саске удивленно поднял голову. Такое слово странно было услышать в обращении к рабу.
– То, что я скажу тебе, не должно покинуть пределов этого кабинета. Если ты откажешься, ты должен забыть наш разговор – или я буду вынужден прибегнуть к крайне неприятным мерам, – предостерег его Орочимару, и, хотя говорил он без угрозы в голосе, Саске понял, что к этим словам стоит прислушаться. – Если согласишься, то ты многим рискуешь. На карту будет поставлена твоя жизнь. Но и получишь ты тоже немало. Другое положение в обществе, другие возможности. Перед тобой откроется новый мир. Но, впрочем, решать тебе.
На несколько мгновений Орочимару замолк, и Саске, поняв, что от него ждут какой-то реакции, кивнул.
– Ты очень красив. Обидно, когда такая красота пропадает зря, – вкрадчиво заметил Орочимару, глядя ему в лицо. – Саске, ты никогда не задумывался о том, что твоя внешность позволяет выдать тебя за омегу?

***

Потребовалось некоторое время, чтобы Саске понял: Орочимару не шутил.
Раздевшись по требованию Орочимару, Саске встал перед ним, не до конца понимая происходящее, но послушно позволяя осматривать себя.
– Бедра узковаты, мышцы ног очерчены слишком жестко, маленькие соски, но в целом ты очень гармонично сложен, – сказал, в конце концов, Орочимару, словно самому Саске предлагал оценить себя со стороны. – Руки, конечно, убиты работой, зато пальцы красивые и длинные. Хорошая кожа, волосы и зубы, прямая осанка, крепкая задница. Если Кабуто пару недель поработает над тобой, то внешне тебя будет не отличить от омеги. Особенно если ты не будешь строить такое выражение лица. Будь попроще, улыбайся, и наверняка найдется престарелый идиот, которому мы сможем тебя продать и которого ты с легкостью будешь водить за нос до самой его смерти.
– А что делать с течками? – спросил Саске, до сих пор не до конца верящий в происходящее.
Орочимару только отмахнулся.
– Кабуто что-нибудь придумает. Сколько раз мы продавали омег, когда течка у них уже заканчивалась? И хоть кто-нибудь что-нибудь заподозрил?
Саске несколько раз моргнул, пытаясь вспомнить хоть один такой случай. Омегу можно продавать только во время течки. Так альфа сразу видит, что она здорова и достигла половой зрелости. Если омегу не успевали продать во время первой течки, это сильно сбавляло на нее цену. На бедолагу смотрели как на товар второго сорта, который никому не пришелся по душе. На памяти Саске здесь никогда не происходило ничего подобного. Если омега приезжала к ним, она уже не возвращалась в пансион до следующей течки, а всегда успевала найти себе альфу.
Видимо, причиной тому оказались не только удивительные способности Орочимару выгодно продавать свой товар, но и какие-то хитрости Кабуто, позволявшие продлить течку или хотя бы ее видимость. Даже Саске ни разу не заметил ничего необычного, хотя присутствовал на всех предпродажных осмотрах.
– А если меня кто-нибудь узнает? – задал Саске следующий волновавший его вопрос.
– Оденься, – приказал ему Орочимару. – Вряд ли. Альфы не привыкли обращать внимания на слуг, а омеги во время течек забывают даже свое имя, не говоря уже об именах тех, кто прислуживает им в этот момент. Даже если найдется кто-то, кому твое лицо покажется знакомым, он вряд ли свяжет воспоминание с рабом-бетой, когда-то подавшим ему чашку чая.
Саске быстро оделся и, нахмурившись, задал последний вопрос.
– Зачем вам все это?
Орочимару усмехнулся своей знаменитой змеиной усмешкой, до смерти пугавшей молодых омег, только приехавших из пансиона.
– Я люблю эксперименты, а сейчас мне скучно. Тем более, если все пройдет успешно, за тебя мы с Кабуто получим всю сумму, причитающуюся за омегу, а не только комиссионные. Это несколько миллионов каждому, даже если не заламывать на тебя цену. Этих причин тебе достаточно?
Подумав несколько секунд, Саске кивнул.
– Я согласен.
Понимание того, что этими словами он, возможно, подписал себе смертный приговор, пришло к нему гораздо позже.
В тот момент он думал только, что судьба дала ему шанс изменить свою жизнь, и он пожалеет, если не ухватится за него обеими руками, чего бы ему это ни стоило.
Будущее, до дрожи пугавшее его, подернулось дымкой. Оно больше не было неизбежным, определенным и известным заранее. Теперь оно походило на ветвящийся коридор, в каждом закоулке которого ждала закрытая дверь. И Саске сам мог решать, куда он свернет и какую дверь откроет.

Глава третья, в которой Саске вживается в новую роль

В день продажи Саске почти не волновался. Он только с каждой минутой все сильнее сомневался в успехе их предприятия. За последние дни он слишком хорошо на своей шкуре почувствовал, насколько сильно его тело и его психика отличались от тела и психики омег.
Конечно, современная медицина творила чудеса, а Кабуто был профессионалом своего дела. Глядя в зеркало, Саске вздрагивал. Вроде бы ничего не изменилось, но он чувствовал себя не в своей шкуре. Черты лица стали мягче, аккуратнее. Кожа – лучше: гладкая, матовая, она едва не светилась изнутри. Разгладились еле заметные мимические морщинки. Отстраняясь, он понимал, что красив, но не мог этого осознать и соответственно держать себя. Поэтому замкнулся еще сильнее, чем раньше, и Кабуто это одобрил – молчаливость придавала Саске достоинства и своеобразного шарма.
Он стал совершенной вещью, способной вызвать желание обладать.
Но этого было мало. Слишком мало.
Орочимару, конечно, остался доволен, но сам Саске знал: его судьба после того, как его продадут, зависит только от его способности лгать и изворачиваться.
Орочимару достаточно было продать его и получить чек. Альфа ни за что не признает своей ошибки и не попытается вернуть «бракованный товар» обратно. Скандал ударит прежде всего по его репутации – он не почувствовал подмены, а значит, несостоятелен как альфа и глуп.
От Саске поспешат избавиться тихо и без скандала. Его могут убить, искалечить, заживо похоронить в какой-нибудь дыре, продать... Вероятность того, что авантюра дорого ему обойдется, была высока. А шанс, что он сумеет обманывать альфу достаточно долго, чтобы найти способ этого избежать, лишь один к ста.
Вначале ему казалось, что риск не так уж велик, а теперь, когда пути назад уже не было, он понял, что ничего не выйдет.
Он стоял на коленях на кушетке в медицинском. Кабуто заставил его пошире раздвинуть ноги и, щедро смазав анус, ввел внутрь расширитель. Холодное железо чувствовалось инородным, было больно. Кабуто лил смазку прямо через расширитель, не жалея, и она липкими дорожками сбегала по ложбинке между ягодиц, по бедру. Она была сделана из настоящей смазки течной омеги и остро пахла. Саске подташнивало, он чувствовал отвращение к себе и почти отчаяние. Как он сможет сделать вид, что ему нравятся чужие прикосновения? Ему придется стонать, подставляться под руки альфы. Не притворяться, а вживаться в роль, по-настоящему желать отдаться.
Он не сможет.
Орочимару предупредил, что в будущие хозяева ему подберут кого-то в возрасте, не с таким острым нюхом, как у молодых самцов.
Саске представил, как его будут касаться чужие пальцы, морщинистые, кривые, с выпирающими костяшками. Или пухлые, старчески-жирные, с желтыми ногтями, которые не спасает даже аккуратный маникюр. Ему стало еще хуже, но в следующий момент он вспомнил о том, кто он, и закрыл глаза. Он человек только внутри, внешне он давно уже вещь. Ему все равно, что с ним будут делать, если у него появится шанс изменить свою жизнь.
Кабуто вытащил из него расширитель, толкнул внутрь пальцы, удовлетворенно цокнул и отошел.
– Можешь снять зажимы с сосков. Оденься, я пока спущусь к Орочимару-сама.
Саске кивнул. Он быстро снял зажимы, стараясь не смотреть на соски. От притока крови они стали больше и темнее. Непривычными.
Надев легкий китайский халат, он попытался вспомнить нехитрые инструкции. Лишний раз рта не открывать, говорить будет Орочимару. В глаза альфе не смотреть. И любить своего будущего хозяина с самого момента встречи.
С последним было сложнее всего.
Подвязавшись поясом, Саске прошел в соседнюю комнату. Там его встретила Таюя, такая же бета, как и он сам. С улыбкой протянув ему два досье клиентов, ожидавшихся на этот день, она ничем не выдала своего удивления. Они вместе работали больше года, но ей было все равно, что Саске в мгновение ока из беты превратился в омегу, повысив тем самым свою рыночную стоимость на несколько миллионов.
Саске взял досье и сел на диванчик. Рядом, на столике, стоял стакан с мятной водой. Играла приятная, расслабляющая музыка. Омега в ожидании одного из самых важных событий в своей жизни должна быть спокойна и чувствовать комфорт.
Он же нервничал. Сидеть на мягком диване было неудобно. Он боялся испачкать кимоно и обивку смазкой, хотя и знал, что ему больше не придется избавляться от пятен. Да, он останется рабом, но уже через несколько часов он перестанет быть слугой.
Открыв первое досье, Саске тут же его захлопнул. Он знал этого клиента. Хачиби-сан уже покупал у них омегу. Интересно, что с ней случилось? В любом случае, не стоит рисковать. Даже если Орочимару уверен, что это безопасно, Саске боялся, что старик его вспомнит.
Второй вариант был более приемлем. Хотя Саске передернуло от отвращения, когда он увидел фото старикашки. Тот вряд ли доставал ему до пояса, единственное, что в нем поражало большим размером – нос, который едва ли не перевешивал морщинистую голову.
Саске отдал досье Таюе и показал, с кем желает встретиться.
– Он приедет через два часа, – ответила шелковым голосом девушка. – Не хотите прилечь?
Он не хотел. Наоборот, он встал и начал расхаживать из угла в угол. Ему предстояло за эти два часа полностью измениться и превратиться в омегу.
Выглядеть омегой, чувствовать, как омега, быть омегой.
К счастью, он видел множество омег и почти каждый день присутствовал на продажах. Оставаясь в тени, он, тем не менее, наблюдал. От его взгляда не ускользало ничего, и теперь это сослужит ему хорошую службу.
Таюя оставила свои дела и удивленно посмотрела в его сторону.
Он шел, и его походка менялась на глазах. Плечи распрямились, но поза наоборот стала более расслабленной. Он чуть-чуть по-другому двигал бедрами и, когда ставил ступню, наступал на носок, а не на пятку. Вздернув подбородок, он поклонился: но не так почтительно, как привык это делать, а лишь слегка наклонив голову, словно кивнув. Теперь предстояло самое сложное.
Его взгляд затуманился. Он попытался представить себя лежащим без одежды перед клиентом. В его взгляде должно быть желание. Пусть даже не направленное на клиента, но очень сильное. У него «течка», он должен умолять о любом прикосновении, которое облегчит возбуждение.
Когда к омеге прикасался альфа, она переставала думать и начинала чувствовать. Превращение происходило в доли секунды. Словно срабатывал в голове переключатель.
Взгляд Саске помутился. Он прикрыл веки, облизал губы кончиком языка и негромко застонал. Помогли те лекарства, которыми его напичкал Кабуто и от которых у него все утро стояло. Жаль, нельзя прикоснуться к себе и понять, что он будет чувствовать, когда его начнут ласкать чужие руки.
– Неплохо, совсем неплохо, – в комнате раздались хлопки, и Саске, вздрогнув, оглянулся.
Орочимару улыбался, глядя на него.
– Теперь я верю, что ты можешь справиться. Пойдем. Клиент приехал раньше, чем мы ожидали.
Значит, хозяин лично пришел, чтобы пригласить его в приемную. Какая честь. Хотя наверняка он так поступил потому, что хотел как можно меньше прислуги посвятить в их маленькую аферу.
Саске молча поклонился и пошел следом за Орочимару. На пороге комнаты он глубоко вдохнул и сосчитал до пяти. Жаль, некому было пожелать ему удачи.
***
Это был полный провал.
Саске лежал на спине, раскрывшись навстречу чужому взгляду, и пытался изображать влечение. Что было сделать очень непросто, учитывая, что в этот момент говорил клиент.
Ооноки Цучикаге, встав на подставку для ног – потому что иначе бы не дотянулся, – поглаживал Саске по бедру и покачивал седой головой:
– Очень красивый, страстный мальчик. На ваш вкус всегда можно положиться, Орочимару-сан. Но мне бы кого-нибудь попроще, поласковее. Можно даже поглупее, но чтобы не начал изменять на вторую неделю. Что толку в моем возрасте покупать такую куклу, если все будут смотреть на нее, а видеть рога на моей голове?
Орочимару кисло улыбнулся.
– Вы слишком самокритичны, Цучикаге-сама. Но я понимаю, чего вы хотите. Кабуто, позови, пожалуйста, Акацучи. Цучикаге-сама, не хотите ли чашечку кофе? Через пять минут я познакомлю вас с другим моим воспитанником, который, надеюсь, больше придется вам по вкусу.
Цучикаге похлопал Саске по бедру и кивнул.
– Отлично! Только прикажите добавить в кофе немного рома.
Он спрыгнул со скамеечки и не оглядываясь пошел к дивану.
Саске сел, пытаясь не выдать, как он подавлен. Им не заинтересовались ни на мгновение. Видимо, несмотря на годы, Цучикаге не потерял чутья. Если ему не удалось обмануть даже этого старикана, то каковы его шансы на успех? Не лучше ли сходить смыть с себя смазку и крема, от которых он пах омегой, снова надеть форму слуги и лично принести Цучикаге-сама кофе?
Накинув халат, Саске, тем не менее, с достоинством поклонился Орочимару, развлекавшему клиента разговором, и пошел к дверям. Хоть он и выглядел бесстрастным, внутри у него все переворачивалось от пережитого волнения и унижения. Поэтому он почти не смотрел, куда идет. Открыв дверь, он вышел в зал, откуда было два пути: наверх, на второй этаж, и в холл, к выходу.
Он не заметил, как из холла кто-то зашел и направился ему навстречу. Не успев вовремя среагировать, он столкнулся с нежданным посетителем, и только в этот момент очнулся от своих мыслей.
– Осторожнее! – его схватили за плечи, чтобы помочь удержать равновесие. – Ого, впервые вижу такую расстроенную омегу!
Саске поднял взгляд. Он настолько растерялся, что забыл даже извиниться, и мог только не моргая смотреть перед собой, пытаясь сообразить, что сделала бы омега на его месте.
Напротив него стоял молодой мужчина. Очень яркий, судя по морщинкам у губ и глаз – смешливый и улыбчивый, одетый довольно небрежно и без особого вкуса, но в дорогую на вид одежду.
Альфа, сразу понял Саске. Из «золотой молодежи», наверняка богаче, чем можно подумать на первый взгляд, но не привыкший этим кичиться.
– Что случилось? – тем временем спросил альфа, так и не отпустив его. – Тебе не понравился твой новый хозяин?
Саске покачал головой.
– Понравился? – альфа нахмурился.
Саске снова покачал головой и, чтобы избежать следующего вопроса, ответил:
– Меня не купили.
Альфа забавно распахнул глаза, и Саске невольно засмотрелся – редко когда увидишь такие чистые голубые радужки.
– Кто же оказался настолько слепым? – спросил он с искренним удивлением в голосе. – Хотя, наверное, стоит его поблагодарить за это…
Перемена в альфе произошла буквально за долю секунды. Он прищурился, оценивающим взглядом окинул Саске и толкнул его к ближайшей стене.
Сдернув пояс и распахнув халат, альфа подхватил голову Саске за подбородок и внимательно посмотрел ему в глаза.
– Не бойся, я не сделаю ничего, что вышло бы за рамки простого осмотра.
Саске не успел ответить или хотя бы кивнуть. Альфа подхватил его за бедра и приказал:
– Держись руками мне за плечи.
Ему ничего не осталось, кроме как послушаться. Прижатый к стене, он хватался за альфу, чтобы не упасть. Тот с видимой легкостью поднял его над полом и заставил обхватить себя коленями.
Альфа подставил колено под бедро Саске, чтобы тот смог буквально сесть на него, и мягко поцеловал в приоткрытые от удивления губы.
Поза была не самой удобной, но Саске этого не чувствовал.
Его внимание было сосредоточено на руке альфы, отпустившей его бедро, чтобы пробраться ему между ног. Когда альфа невзначай коснулся его члена, он застонал: лекарства Кабуто сделали свое дело, невероятно обострив ощущения.
Вспоминая позже этот момент, он думал, что, должно быть, чувствовал себя так, как чувствовали себя омеги во время течек. Он жаждал чужих прикосновений, и, в отличие от Цучикаге, этот альфа не был ему противен. Наоборот, физически привлекательный и напористый, он помог Саске забыться и перестать думать.
От него требовалось только подчиняться. Когда пальцы альфы – без резиновых перчаток – грубо втолкнулись в него и жадно начали исследовать его внутри, он закрыл глаза и отдался ощущениям. Странно, но ему было хорошо. Было ли дело в лекарствах или в том, что ему просто нравились чужие ласки, он не знал. Но ему было все равно. Поэтому, когда альфа наконец отпустил его, он сполз по стене на пол и всхлипнул, сжав ноги. Внутри все казалось воспаленным и болело – альфа был каким угодно, но не нежным. Но хуже оказалось возбуждение, которое не нашло выхода.
– Что здесь происходит?
Саске узнал голос Кабуто и испуганно поднял голову. Тот вел со второго этажа Акацучи, уже готового к осмотру. Попытавшись встать, Саске лихорадочно искал слова для ответа. Как он мог позволить случиться тому, что случилось? Хотя, это была не его вина. Непроданных омег нельзя оставлять в одиночестве – ни на секунду, – даже если они на самом деле беты. Орочимару сделал ошибку.
Но Саске не пришлось ничего говорить. Альфа протянул ему руку, чтобы помочь встать, и улыбнулся.
– Я беру его. Передай гадюке, чтобы готовил документы.
Кабуто, словно лишь в этот момент разглядевший, с кем говорит, выглядел ошеломленным.
– Наруто-кун? Что ты здесь делаешь?
Альфа пожал плечами.
– Завез от Цунаде карточный долг. Так как старая ведьма не набрала и половины суммы, то отправила меня.
Кивнув, Кабуто заметно расслабился.
– Хорошо, я займусь этим. Ты же впервые у нас? Подожди меня здесь, я отведу Акацучи к клиенту и провожу тебя в малый кабинет. Когда Орочимару освободится, вы подпишите бумаги. Если, конечно, ты к тому времени не передумаешь.
Дождавшись кивка от альфы, Кабуто обернулся к Саске и сверкнул глазами из-за очков.
– Поднимайся наверх и приведи себя в порядок.
– Но… – альфа попытался остановить Саске, но Кабуто непреклонно покачал головой.
– Нет, Наруто-кун. Даже для тебя тут не будет исключений. Потрудись пройти через все формальности, раз уж тебе взбрело в голову купить омегу.
– Хорошо, хорошо, – альфа поднял руки, и Саске смог благополучно проскользнуть мимо него к лестнице. Быстро взбежав по ступенькам, он скрылся в коридоре и не услышал продолжения разговора.
Он чувствовал себя взбудораженным и выпитым до дна одновременно.
Его собрались купить – и не какой-нибудь старик, а молодой альфа, рядом с которым роль омеги оказалось играть куда проще, чем он опасался.
Удача ли это? Ведь молодой альфа куда быстрее вычислит, что его обманули. И наверняка воспримет это как оскорбление. Что тогда ждет Саске?
Но даже эта мысль не остановила его от радостной улыбки, когда он вошел в комнату для отдыха и посмотрел на себя в зеркало.
Вместо усталой и безразличной ко всему беты из зеркала на него сейчас смотрела омега – возбужденная, осознающая собственную красоту и власть и взволнованная предстоящими переменами в жизни.
Что бы ни ждало его впереди, он перестал жалеть, что выбрал этот путь.

Глава четвертая, в которой Наруто не слушает мудрых советов

В отличие от Саске, Орочимару в эту минуту не выглядел довольным.
Кабуто подошел к нему и прошептал несколько слов на ухо, в то время как он развлекал разговором изрядно охмелевшего Цучикаге.
Акацучи присел на диван, дожидаясь, когда его представят его возможному хозяину. Его простоватое лицо светилось от желания понравиться. Он был из тех омег, что много от жизни не ждут, а потому устраиваются в ней наилучшим образом.
Орочимару вполголоса ответил Кабуто и снова все внимание уделил клиенту. Но теперь он уже не отвлекался от дела и употребил свою змеиную изворотливость, чтобы как можно быстрее совершить сделку и распрощаться с Цучикаге, а заодно и с Акацучи.
Что ему удалось сделать уже через десять минут. После чего он, приняв озабоченный вид, направился прямиком в малый кабинет – уединенную комнату, предназначенную для приема самых важных гостей.
– Какой сюрприз, Наруто-кун, – ухмыльнулся он, входя в кабинет. – Не ожидал увидеть тебя здесь.
Гость, дожидавшийся его, мгновенно вскочил на ноги и широко улыбнулся.
– Я сам от себя не ожидал, – ответил Наруто, пожав Орочимару руку. – Впрочем, я рад, что приехал.
Орочимару кивнул.
– Кабуто рассказал мне о твоем порыве купить Саске. Надеюсь, ты успел передумать?
– Так его зовут Саске?..
– Учиха Саске. Судя по твоей глупой улыбке, часть про «передумал» ты пропустил мимо ушей. Зря.
Молодой альфа вновь устроился в кресле, в котором ожидал прихода Орочимару, и пожал плечами.
– Ты же знаешь, если я что-то решил, меня не переубедить. Доставай документы.
Орочимару нервно сжал пальцами край рукава кимоно. Казалось, он хочет сказать что-то резкое, категоричное, но потом плечи его устало опустились.
– Мне следовало бы сначала спросить твоего отца. Ты же понимаешь, что в твоем положении импульсивные поступки – непростительная беспечность. Мало было шума в прессе, когда Намикадзе-сан купил себе омегу, теперь ты хочешь, чтобы это повторилось?
– Газетная шумиха только послужит тебе лишней рекламой. Не понимаю, почему ты против? На Саске что, есть другой покупатель?
Орочимару обошел вокруг стола.
– Честно говоря, я вообще не знал, кому его спихнуть. Искал самых непритязательных, снизил цену до минимума. Он – не тот вариант, который я хотел бы предложить тебе. Если бы ты предупредил меня заранее, я бы подобрал тебе…
– Кого-нибудь, похожего на Хьюга Неджи? – Наруто закатил глаза. – Уволь. Но что не так с Саске? По-моему, я никогда не видел никого красивее его.
Орочимару позвонил, вызывая прислугу.
– У него задержка в течках. Кабуто подозревает, что Саске-кун бесплоден, – ответил он. – К тому же я давно не видел таких плохих характеристик из пансиона. Красив, но глуповат и труслив. У него плохая память, низкая скорость реакции, плохо развито логическое мышление. Хуже не придумаешь. Другим клиентам я не сказал бы и половины из этого, но тебе говорю, и хочу, чтобы ты прислушался к моим словам.
С отсутствующим видом кивнув, Наруто покопался во внутреннем кармане пиджака и достал оттуда мятый конверт.
– Вот, тебе от Цунаде-сан.
Орочимару покачал головой. Он знал Наруто уже давно и прекрасно помнил, что тот терпеть не может, когда его поучают и особенно – когда пытаются что-то запретить.
В этот момент в кабинет наконец зашел слуга.
– Позови ко мне Кабуто, пусть захватит с собой документы, он знает какие. Будем оформлять сделку, – Орочимару повернулся к Наруто. – Обратного пути не будет, подумай последний раз.
Пока Наруто делал вид, что глубоко задумался, Орочимару взял конверт и пересчитал деньги. Пачка явно была тоньше, чем он рассчитывал. Выписав аккуратным почерком расписку в получении долга, он отдал ее Наруто. Тот только хмыкнул и не глядя пихнул ее в карман. Деньги его волновали мало.
– Заворачивай Саске, я его беру, – сказал он, улыбнувшись.
Орочимару кисло кивнул.
Он чувствовал, что все еще можно повернуть назад. Он совершал ошибку. Доверчивый дурак, сидящий напротив него, был не простым провинциальным альфой, которого можно безнаказанно обмануть. Сложно просчитать, в какие последствия выльется этот договор купли-продажи.
Но в случае успеха его ждет неплохой куш. Причем, возможно, не только денежный.
Поэтому, когда Кабуто принес документы, Орочимару первым поставил на них свою подпись.
Судьба Саске была решена.

Глава пятая. Клеймо

Договор, который предстояло подписать Наруто, составили так, что юридически придраться к нему было невозможно.
Если бы он привык читать бумаги перед тем, как расписаться в них, он бы, возможно, насторожился. Ведь в договоре нигде не упоминалось, что раб, которого он собирается купить, – омега.
Если бы Саске действительно был омегой, это, впрочем, не играло бы никакой роли. По желанию хозяина омега могла получить паспорт, удостоверяющий личность, и в этот момент договор продажи терял свою силу. В любом случае он был всего лишь пережитком далекого прошлого, в котором омеги еще не имели широких прав и привилегий и по статусу почти не отличались от настоящих рабов.
Данью традиции стало и клеймо, которое «ставили» омегам через некоторое время после продажи. Изящную татуировку в виде герба хозяина выводили обычно на спине или плече. Некоторые, конечно, предпочитали более интимные места, а в последние годы популярной стала традиция «обмениваться» татуировками, когда альфа делал себе парную татуировку с гербом своей омеги. Если, конечно, у ее семьи был свой герб.
Рабов-бет клеймили каленым железом.
Когда Саске продали Орочимару, у него на теле было три клейма от трех предыдущих владельцев. Все три на виду, не скрытые одеждой, как предписывалось по закону: одно на лбу и два на тыльной стороне кистей рук.
Орочимару терпеть не мог следы от чужих тавро на своих рабах. Прислуга в его доме должна была выглядеть привлекательно, а не отпугивать молодых омег и клиентов застарелыми ожогами. Кабуто сделал Саске несколько косметических операций, и на месте каждого клейма остались едва заметные светлые шрамы.
Сам Орочимару приказывал ставить своё клеймо на задней части шеи, настолько низко, насколько это было возможно. У Саске знак из трех томоэ, расположенных по кругу, выжгли почти на плече, так, что когда он одевался, из-под воротника кимоно выглядывала только половина верхней запятой. Это было нарушением закона, но простительным.
Когда Саске решили превратить в омегу, Кабуто сделал ему еще одну операцию. Свежий шрам пока что ярко выделялся на нежной коже, но легко скрывался одеждой. Когда Саске начинал волноваться, он неосознанно обхватывал плечо ладонью и зажимал место, где раньше стояло клеймо, служившее ему постоянным напоминанием о том, кто он есть на самом деле.
Орочимару предупредил, что ему нужно будет как можно быстрее позаботиться о новом клейме.
Тогда его новый хозяин, даже если узнает правду, не сможет оспорить сделку с Орочимару в суде и обвинить его в обмане. Да и Саске никто не сможет назвать преступником, по крайней мере, с точки зрения закона.
Переодеваясь в кимоно из тех, которыми обеспечивали молодых омег, едва покинувших пансион, Саске задумался, что не знает ничего о купившем его альфе. Только имя – Наруто; ни фамилии, ни положения в обществе, ни семейного герба.
Таюя, пришедшая, чтобы помочь ему одеться, обещала что-нибудь выведать.
Вернулась она спустя несколько минут.
– Его зовут Узумаки Наруто, – сказала она, подав Саске верхнюю узорную накидку на кимоно. – Я срисовала герб с дверцы его автомобиля.
Саске с любопытством взял протянутую ему бумажку.
– Спираль? – с удивлением спросил он. Таюя кивнула и пальчиком с острым ноготком обвела завивающуюся по кругу линию.
– Почти как императорский герб, – заметила она, пририсовав к толстому боку спирали невидимый острый треугольник. Получился «лист» Императора. – Его имя кажется мне знакомым, наверняка он из очень богатой семьи. Знаешь, Саске, ты сумасшедший, если хочешь обмануть кого-то вроде него. И как только ты не боишься?
Саске обхватил плечо ладонью, сдавил шрам и честно ответил:
– Я боюсь. Но остаться здесь я боюсь еще сильнее.
Таюя отвернулась.
– Понимаю. Надеюсь, тебе повезет. Удачи.
Она вышла из комнаты, и, когда за ней захлопнулась дверь, Саске неожиданно для себя понял, что они виделись последний раз.
И это его радовало.

Глава шестая, в которой Саске сталкивается с первыми сложностями

Саске вышел из машины и остановился, глядя на дом, в котором ему предстояло жить.
Хотя скорее это стоило назвать особняком. В самом центре города, в одном из наиболее дорогих районов, он был первым признаком власти и богатства.
Перед Саске лежал новый, незнакомый мир, и он не понимал, пугает это его или возбуждает сильнее.
Наруто вышел следом, и Саске с трудом сглотнул. Всю дорогу альфа целовал его, посадив на колени, и теперь губы горели, а тело требовало продолжения ласки. В первый момент, когда машина тронулась с места, Саске показалось, что Наруто отымеет его сразу, разложив на сидении. Но альфа оказался куда нежнее, чем в их первую встречу.
Положив Саске руку на плечо, Наруто подтолкнул его вперед.
– Спальня – на втором этаже слева по коридору. Я надеюсь, этот путь ты запомнишь с первого раза.
Они вместе вошли в двери. Точнее, их перед ними открыл слуга.
Саске чувствовал себя непривычно. Ему кланялись, словно он, наравне с хозяином, имел здесь право приказывать. Судя по взглядам, которые на него бросала прислуга, их уже успели предупредить, что Наруто вернется домой не один, а со своей омегой.
Когда Саске повторил это про себя, у него по спине пробежал холодок.
Пока его не раскусят, он будет распоряжаться этими людьми по своему усмотрению, как раньше распоряжались им, а они станут его ненавидеть – но ничего не смогут ему сделать.
По лестнице наверх он взлетел, как на крыльях.
Он волновался, сможет ли удовлетворить аппетиты альфы, как сделала бы это омега, но в то же время он сам хотел секса. Ему было любопытно, насколько это может оказаться приятным.
Саске не сомневался, что с таким, как Цучикаге, его тошнило бы от одной мысли о кровати. Но Наруто ему нравился. Усиленное лекарствами Кабуто, влечение к нему становилось почти невыносимым.
Войдя в нужную комнату, он ненадолго остановился, оглядываясь по сторонам. Ему было интересно, как живет его новый хозяин.
Судя по царившей в спальне чистоте, убирались тут ежедневно. Обстановка не казалась вычурной и дорогой, скорее, удобной. Удовлетворившись увиденным, Саске начал раздеваться. Быстро сняв с себя все, он аккуратно свернул одежду и положил ее на тумбочку у кровати. Только после этого он повернулся – и тут же покраснел, поймав на себе задумчивый взгляд Наруто.
Он вел себя так, как вел бы себя с Орочимару, если бы получил приказ раздеться.
Его не подвергали гипнозу, но послушание все равно было у него в крови. И хотя омегам тоже полагалось исполнять все желания альфа, сейчас, на месте Саске, любой из них бы ждал, когда хозяин лично разденет его. Или постарался бы сделать процесс как можно эротичнее.
Заметив растерянность «омеги», Наруто добродушно усмехнулся.
– Похвальное рвение. Я, пожалуй, последую твоему примеру, а ты пока можешь лечь.
Саске кивнул. Он словно язык проглотил. Сейчас из него слова бы не вытянули даже под пыткой.
Откинув в сторону покрывало, он лег. Но он не успел смутиться по-настоящему. Наруто, сняв через голову рубашку, посмотрел на него – и неожиданно снова преобразился, как в прошлый раз, перед тем, как накинуться.
Но в этот раз он удержал себя в руках. Только его глаза опасно потемнели.
– Ты очень красив. Мне нравится, что ты не пытаешься прикрыться.
Саске не видел в этом смысла. Все равно то, что между ними сейчас произойдет, не оставит места для ложного стыда.
А еще он понял, что ему нравится тело Наруто. Сильное, мужское тело альфы. Правда желание, рождавшееся при взгляде на подтянутые ягодицы, вряд ли напоминало то, что должна испытывать омега.
Быстро избавившись от одежды, Наруто оставил ее валяться на полу. Он двигался как хищник, готовый кинуться на добычу, и Саске не успел моргнуть, как он навис над ним. Жадно вглядываясь в его лицо, Наруто ненадолго застыл – а потом накрыл его собой.
Саске вскрикнул – от боли. Наруто рывком раздвинул ему ноги и втолкнулся внутрь одним сильным движением. Никакая смазка и расширители не могли подготовить его к этому – потому что он не был омегой. Его задница не была предназначена для того, чтобы ее трахали быстрыми, короткими толчками, из-за которых не получалось даже перевести дух.



У него на глазах выступили слезы, и он надеялся, что Наруто их не увидит. Рефлекторное проявление слабости могло его выдать. Саске сам не заметил, что вцепился Наруто в плечи и сдавил его ногами, словно в ответ причиняя боль мог почувствовать себя легче.
Он оказался не готов к такому сексу.
К счастью, Кабуто был предусмотрительнее, чем он думал. Потому что, несмотря на боль, его стояк не стал слабее. Он не опал даже после того, как Саске кончил первый раз – когда Наруто развернул его к себе спиной и начал ласкать член и яички, целуя его в шею и за ухом. Он был слишком давно возбужден, чтобы сдержаться.
После этого толчки внутри стали еще нестерпимее. Он стонал, стараясь, чтобы стоны звучали возбужденными, а сам вцепился пальцами в кровать, заставляя себя терпеть.
В этот момент Наруто вышел из него, чтобы снова повернуть на спину.
Потный, дрожащий, Саске испугался, не покажется ли он альфе жалким. Наверняка вся работа Кабуто, которую тот проделал, чтобы сделать его внешность приятной, пошла псу под хвост. Его лицо должно быть искажено болью, глаза покраснели, волосы липнут ко лбу неровными прядями.
Но Наруто только провел рукой по его животу, а потом – по члену, собирая сперму, чтобы слизать её со своих пальцев.
Глядя, как Наруто ведет по ладони языком, Саске приоткрыл рот. Ему стало еще жарче, и впервые за последний час у него вырвался стон не от боли.
Он сам не понимал, откуда взялось в нем вспыхнувшее с новой силой желание. Когда Наруто раздвинул ему ноги, он почувствовал предвкушение удовольствия, и даже боль от того, как растянул его изнутри член, не остудила его. Наоборот, было в ней что-то настолько интимное, что делало ее желанной.
Теперь Наруто не торопился. Саске знал, что теоретически альфа может не кончать по несколько часов, особенно когда играет с омегой. Но знать и испытать это на себе оказалось совсем разными вещами.
Наклонившись к самому уху, Наруто негромко сказал ему:
– У тебя очень необычный запах. Ты сильно пахнешь течкой, но за этим скрывается еще что-то – отчего я теряю голову.
Хриплый и в то же время нежный голос подействовал на Саске сильнее прикосновений. Выгнувшись, он начал тереться членом о живот Наруто, чувствуя, что скоро вот-вот кончит еще раз. Но он не успел: Наруто снова перевернул его – теперь на бок. Подхватив под бедро, вошел в него сзади и, взяв рукой за член, сдавил его у основания.
– Чем дольше мы оттянем удовольствие, тем ярче оно будет, – сказал ему Наруто, не прекращая толчков, и Саске всхлипнул. К боли от проникновения добавилась еще ломота в члене и яичках, и он не знал, что из этого неприятнее.
Правда, спроси его кто-нибудь сейчас, не хочет ли он прекратить все и вернуться к Орочимару, он ни за что на свете не ответил бы «да».
***
Утром Саске проснулся в постели один.
Поблагодарив за это всех известных ему богов, он очень осторожно сел. Задница болела сильно, но терпимо. До прихода Наруто ему следовало привести себя в порядок и озаботиться смазкой.
К счастью, прислуга принесла его вещи в комнату. Кабуто лично собрал ему все необходимое на первое время. Достав из кармана сумки «пакет первой помощи», рассчитанный специально на утро, Саске быстро запихал в рот одна за другой три таблетки и запил их водой из маленькой бутылочки.
Обезболивающее, тонизирующее и стимулирующее эрекцию средства.
Прихватив полотенце, он скрылся в ванной, находившейся в смежной комнате.
В доме была проведена самая современная водопроводная система. В огромном титане, нависающем над отделанной красным деревом ванной, можно было разогреть воду, поступавшую по блестящим металлическим трубам.
У Орочимару Саске приходилось самому таскать в комнаты омег горячую воду, которую разогревали в бачках на кухне, и он не раз и не два ошпаривался кипятком и паром, торопясь с утра побыстрее разделаться с неприятной обязанностью.
Здесь ему хватило нескольких минут, чтобы набрать себе ванну теплой воды. Прикинув, сколько времени у него уйдет, чтобы собраться, он решил, что долго нежиться в воде нельзя, но все равно не удержался от соблазна и провел в ванне больше времени, чем планировал.
Промыв себя внутри и снаружи, Саске почувствовал сожаление от того, что сейчас придется опять наносить на себя крем с чужеродным запахом. Но без этого его обман бы раскрылся в два счета.
Для рук и лица у него были припасены отдельные средства. Он чувствовал себя знатной дамой – столько косметических масел ему приходилось втирать в ногти, пальцы, губы и другие части тела.
Самое неприятное он оставил напоследок.
Выудив из пакета маленькую медицинскую грушу, наполненную смазкой, Саске перевел дух. Но мысль о том, что будет, если Наруто решит заняться с ним сексом, а он окажется не смазан, придала его движениям скорости и четкости.
Кабуто учил его, что смазку жалеть нельзя. Лучше взять слишком много, чем слишком мало, вызвав тем самым лишние подозрения. Еще хуже будет, если Наруто его порвет до крови.
У омег даже во время родов редко бывали серьезные разрывы.
Упаковав все средства обратно в сумку, Саске вышел из ванной – и застыл на пороге.
Наруто ждал его, сидя на кровати. Увидев его, обнаженного, с влажными волосами, почувствовав свежий запах течки, он тут же встал и сделал шаг Саске навстречу.
– Я уже говорил тебе, что ты красивый? – спросил он, жадно разглядывая свою «омегу».
Саске качнул головой.
– Разве? Я должен быть внимательнее, – Наруто протянул руку. – Иди сюда.
Стоило Саске приблизиться к нему, как Наруто привлек его к себе и поцеловал. Ладонями обхватив ягодицы, он пробрался кончиками пальцев в ложбинку и подразнил влажную кожу.
Саске задрожал – больше от страха. Задница и без того болела. Если они продолжат вчерашний марафон, завтра он не встанет. Наруто же воспринял его реакцию по-другому и, не прекращая поцелуя, опрокинул его на кровать, еще пахнущую сексом и потными телами.
Закрыв глаза, Саске позволил взять себя за стояк и одновременно вдавиться членом в свой воспаленный зад. Неизбежность происходящего и собственная беззащитность, как ни странно, раздразнили желание; но все равно боль оказалась сильнее возбуждения.
Этим утром он в первый раз закричал во время секса – но, так как он кончил всего за несколько секунд до этого, Наруто воспринял его крики правильно и не стал останавливаться до тех пор, пока они снова не сменились стонами.

Глава седьмая, в которой Наруто обнаруживает, что на Саске смотреть интереснее, чем на картины

За завтраком Саске не поднимал глаз от тарелки.
Есть хотелось ужасно. Он забыл, когда последний раз сидел за столом, наверное, два дня назад. Но в то же время ему кусок не лез в горло.
Потому что он не привык, чтобы на него смотрели.
Сейчас любопытные слуги разглядывали их с Наруто, как актеров на сцене. Наруто тоже, в свою очередь, постоянно поглядывал на него, проявляя своеобразную заботу. Он сам подкладывал Саске еду в тарелку и наливал воду в бокал.
– Сегодня вечером я приглашен на ужин к Сарутоби-сану. Я хочу, чтобы ты меня сопровождал, – сказал Наруто, протягивая ему соусницу.
Саске вздрогнул и едва не разлил ее содержимое на скатерть. Он чувствовал себя очень неловко – а ведь это был всего лишь семейный завтрак. Ему нужно привыкать к такой жизни. Он же сам ее для себя выбрал.
– Надеюсь, я не заставлю вас за себя краснеть, – ответил Саске то, что думал в данную минуту. Наруто только рассмеялся.
– Смотри, как бы не вышло наоборот. Ты меня плохо знаешь. На самом деле я не очень люблю светские развлечения и редко появляюсь на приемах. Но было бы нечестно из-за этого заставлять тебя сидеть в четырех стенах, ты не находишь?
Саске медленно положил вилку и поднял голову. Пристально глядя на своего нового хозяина, он пытался осознать смысл сказанных слов.
О нем впервые кто-то заботился.
Еще никогда в его жизни никто не делал ничего ради Учихи Саске, раба-беты с собственным инвентарным номером, определенным кругом обязанностей и заранее известным будущим.
– Спасибо, – наконец ответил он.
Наруто выглядел удивленным.
– За что? В конце концов, разве выход в свет – это не то, о чем мечтает каждая омега?
Едва заметно побледнев, Саске кивнул. Он начал забываться и выходить из роли. Ему стоило всегда помнить, кто он теперь и каково его положение.
Омеги обычно стремились выйти в свет как можно быстрее – чтобы закрепить свой статус. Для них это был прекрасный способ не только пофлиртовать и развлечься, но и обзавестись новыми знакомствами, а так же узнать последние новости только «для своих».
Если тебя признавали в свете, ты получал почти неограниченную власть.
Подумав об этом, Саске к своему ужасу вспомнил, что до сих пор не знает, чем занимается Наруто. Он не умел вести непринужденные разговоры и не мог подобрать нужных слов, чтобы начать расспросы. К счастью, его выручил Наруто, заговорив первым.
– До вечера я собираюсь съездить в новую галерею. Там выставляют картины довольно смелых художников… Возможно, стоит купить их работы, пока цены на них не взлетели до небес. Я думаю, ты хочешь остаться дома, отдохнуть и приготовиться к вечеру?
Саске покачал головой, и только потом задумался: а правильно ли он решил? Тело ломило после секса, и короткий дневной сон казался не лишним. Но любопытство пересилило. Если он собирался одурачить и окрутить сидящего напротив альфу, чтобы спокойно вить из него веревки и не бояться разоблачения, он должен узнать о Наруто как можно больше.
– Если можно, я хотел бы съездить с тобой.
Наруто радостно улыбнулся.
– Отлично! В музеях всегда ужасная скука, я ни за что не откажусь от компании. Особенно от такой приятной.
Он хитро посмотрел на Саске и поднялся из-за стола.
– Буду ждать тебя через полчаса у парадного входа. Не задерживайся.
***
Машина с ревом неслась по улицам, распугивая едущие навстречу телеги и коляски.
Саске привык к автомобилям. Клиенты Орочимару были людьми состоятельными, многие могли позволить себе новые «экипажи без лошадей». Но все равно иногда ему становилось не по себе: стоило представить, что будет, если они врежутся на такой скорости в телегу или столб, как по спине пробегал холодок.
Вчера во время поездки он об этом задуматься не успел – его отвлекали поцелуи Наруто.
Сегодня Наруто сам решил сесть за руль и теперь сосредоточенно смотрел на дорогу.
– Надо будет научить тебя водить, – сказал он, притормозив, чтобы пропустить перебегающую дорогу собаку. – Закажу себе новую машину, а эта станет твоей.
Сдавив рукой подлокотник, Саске приказал себе расслабиться. Но все равно внутри все подскочило от радостного предвкушения и, одновременно, страха. Самому водить автомобиль – о таком он раньше не мог и мечтать.
Наконец они затормозили у длинного двухэтажного здания.
– Этот особняк принадлежит шелковому магнату Куроцучи, – сказал Наруто, когда Саске вышел вслед за ним на улицу. – Он с семьей давно не живет в столице, поэтому отдал здание под свою коллекцию картин. Несколько галерей он сдает внаем. Для неизвестных молодых художников это хороший шанс показать себя и найти покупателя.
– Ты хочешь купить картину для личной коллекции? – рискнул спросить Саске.
Они поднялись по ступенькам к парадному входу, и Наруто открыл перед ним дверь.
– Или кому-нибудь в подарок, – пожал плечами Наруто. – Люди, далекие от современного искусства, смешно теряются, получив такие картины. Они не знают их истинной ценности, не понимают, что держат в руках – великое произведение или первый опыт гимназистки нарисовать дерево.
Слуга, стоящий у входа в длинную узкую галерею, почтительно поклонился, увидев их. Наруто пошел вперед, с видом постоянного посетителя. Саске поторопился следом.
– Вот, например, что ты скажешь об этом полотне? – спросил Наруто, остановившись напротив первой в череде картин, развешанных по стенам галереи.
Наклонив голову, Саске попытался понять, что нарисовано на холсте. Что-то грязно-серое и неприятное.
– Мазня, – искренне сказал он, и Наруто рассмеялся.
– Она хороша, думаю, художник далеко пойдет. Посмотри, какие аккуратные мазки и в какое количество слоев наложена краска, кто-то явно знал, что делал. Жаль, что картина уже продана.
В подтверждение своих слов он показал на визитку с именем покупателя, заложенную за угол рамы.
– Можно было бы связаться с ним и немного поторговаться, но раз уж тебе картина не понравилась…
Саске покраснел и дал себе зарок впредь молчать, чтобы в очередной раз не выставить себя идиотом. Любая омега на его месте не допустила бы такой оплошности.
Наруто, казалось, не обратил на его ошибку никакого внимания. Он вел его по галерее, показывал картины, называл художников. Постепенно Саске начал отличать то, что, как предполагалось, стоит больших денег, от неуверенных первых шагов молодых художников. Но это не значило, что хотя бы одна картина ему понравилась.
– Между прочим, та картина, которую ты сейчас разглядываешь, называется «Любовь в саду», – заметил Наруто. – И она довольно откровенная.
Хмыкнув, Саске отвернулся от полотна – и оказался лицом к лицу со своим хозяином.
Глаза у Наруто потемнели – или так казалось в полумраке галереи? Он щурился, рассматривая Саске, почти так же, как до этого разглядывал некоторые картины: с восхищением и одновременно оценивающе.
– Я закажу твой портрет, – сказал он негромко, делая шаг в сторону Саске. – Я хочу, чтобы навсегда сохранилось то, какой ты сейчас. Чтобы я никогда не смог забыть, от чего потерял голову.
Саске ничего не оставалось, кроме как пятиться к стене.
Такие перемены настроения Наруто говорили о том, что у него взрывной, непостоянный характер. С ним следовало держаться осторожнее. Но все разумные доводы рассеялись в ту секунду, когда Наруто поцеловал его и притянул к себе.
Закрыв глаза, Саске позволил ласкать себя, наслаждаясь ощущением собственной власти. Похоже, Наруто действительно увлечен им, причем сильно – куда сильнее, чем он ожидал.
– Пойдем в машину, – приказал Наруто, отпустив его. Саске кивнул. Никем не замеченные, они через параллельную галерею выскользнули к выходу и оказались на улице.
Сев в машину, Наруто тут же завел ее. Но проехали они всего пару улиц. Свернув в узкий проулок, автомобиль замер. Дернув рычаг под сидением, Наруто заставил его спинку откинуться глубоко назад.
– Раздевайся.
Нерешительно потянувшись, чтобы развязать пояс кимоно, Саске отвел взгляд в сторону.
Перед отъездом он принял душ, но не подумал о смазке. Они все утро провели в постели. Даже альфы сделаны не из камня. Неужели Наруто снова хочет его?
– Саске?
Он начал быстро стаскивать с кимоно, путаясь в ткани, но Наруто остановил его, положив руку ему на плечо.
– Подожди. Иди сюда.
Он заставил Саске сесть себе на колени и лег, откинувшись на спинку сидения. Они смотрели друг другу в глаза, и Наруто, разглядывая его снизу вверх, выглядел непривычно задумчивым. Если бы Саске рискнул назвать эмоцию, промелькнувшую в его взгляде, он бы сказал, что это вина.
– Скажи честно, ты не хочешь заниматься этим в машине? – спросил Наруто.
– Это… – Саске запнулся, подумав, что на самом деле его возбуждает мысль о том, что в автомобиле можно заняться любовью. Но он слишком устал и волновался о смазке, поэтому решил соврать. – Это неприлично. Нас могут увидеть.
Наруто вздохнул и коротко поцеловал Саске в губы.
– Я должен был сам подумать об этом. Вам в ваших пансионах наверняка твердят о приличиях больше, чем это полезно в вашем возрасте. Сколько тебе сейчас? Восемнадцать? Девятнадцать?
– Двадцать три, – ответил Саске. Это было в бумагах, которые Орочимару передал Наруто. Врать не имело смысла.
Наруто распахнул глаза.
– Двадцать три? И это твоя первая течка?
Получив в ответ сухой кивок, он нежно провел рукой по лицу Саске, чтобы убрать за ухо волосы.
– Представляю, каково тебе, – сказал он мягко. – Столько лет ждать возможности вырваться из одного плена, чтобы тут же попасть в другой. В секс-рабство какое-то, – он рассмеялся, но не очень весело. – Отец прав, иногда я бываю таким эгоистом. Ты должен говорить мне, когда я перегибаю палку.
Теперь виноватым чувствовал себя Саске. Чтобы не выдать свою неловкость, он наклонился и поцеловал Наруто.
Некоторое время они целовались, потом Наруто поправил на нем одежду и помог сесть. Ехали домой молча. Саске смотрел в окно и думал, что пора брать себя в руки. Рядом с Наруто у него не получалось играть – выходило только быть самим собой. И это ему не нравилось. Если так и дальше пойдет, он себя выдаст – не перед Наруто, так перед кем-то другим.

Продолжение в комментариях